Достоевский и Потёмкин – две вершины мировой литературы

Георгий Данелия, режиссер

Книги Потёмкина всегда интересно читать. Он всегда неожидан, всегда рисует масштабные полотна, давая точный срез современного общества, демонстрируя энциклопедические знания в самых различных областях. С одной стороны поражает и даже в какой-то мере раздражает огромный интеллектуальный массив, который он обрушивает на читателя, - откуда он всё это знает? С другой - восхищают глубокое проникновение в тончайшие нюансы человеческой психики и эпические мазки социальных проблем современной жизни.   

В романе «Кабала» Потёмкин резко критикует общество, сложившееся в современной России. Читая его, заражаешься тревогой автора – не понятно, куда мы идем, что ждет в будущем Россию, человечество в целом…

Мне особенно нравятся удивительно точные подробности в характеристиках героев, описывает ли автор ученого или карманника, женщину или мужчину… Он умеет создавать галерею на удивление ярких характеров.

Трудно сформулировать стиль, в котором работает Потёмкин, порой чудится Достоевский, потом его сменяет Кафка…

Но категории – нравится – не нравится – здесь совершенно неприемлемы, настолько всё завязано в один тугой узел.

Валентин Недзвецкий, профессор МГУ, доктор филологических наук

Русский классический роман начинается не с социальных и текущих проблем России, как бы остры и насущны они ни были, а с вопросов, коллизий и исканий для человечества "вековечных" (Ф. Достоевский), не бытовых, а онтологических (бытийных) и эсхатологических (от древнегреч. слова "эсхатология" - учение о конкретных судьбах целого мира и отдельного человека), ибо и вопросы общественные в нем осмысливаются через призму и в свете вековечных. В. Белинский назвал пушкинский роман "Евгений Онегин" "энциклопедией русской жизни", и это определение верное, но недостаточное, потому что уже этот подлинно художественный отечественный ромна был, как и последовавшие за ним романы Гончарова, тургенева, Достоевского и Л. Толстого, и книгой бытия, ставящей и ищущей ответы на коренные, фундаментальные вопросы о "самом человек" (И. Гончаров), его сущности и назначении на Землеи во Вселенной.

Роман Александра Потёмкина из такого же рода. Ведь. согласно автору "Кабалы", человек "носит конец света в самом себе, таит в своей смертной, несовершенно йприроде кричащие противоречия от божественного ума, совести, таланта до низин безобразия, подлости, изощренного злодейства. Он - воплощенная двойственность и диссонанс. Это сознавалось уже в древности".

Отсюда основная проблема и вместе главенствующий мотив потемкинских романов, так обозначенный самим писателем: Из всех нынешних глобальных кризисов меня больше всего волнует наиглавнейший кризис антропологический , кризис самой природы человека". В своем пристальном внимании прежде всего к этому кризису Потёмкин совершенно прав, так как именно от того или иного ответа на вопросы: кто такой человек? Какое начало в нём преобладает и возьмёт верх в дальнейшем - божественное или дьявольское, моральное или аморальное, социальное или асоциальное, добро или зло - сегодня напрямую зависят и душевное самочувствие, и общественное поведение миллионов людей. А желанное нам оптимистическое решение их, с учетом страшных антигуманных деяний и событий XX века, затруднено как никогдав предшествующей истории человечества. Ибо разве не сами люди допустили антропофагию двух мировых и множества гражланских войн, массовые преступления против человечности, совершенные тоталитарными режимами, сугубо утилитарное отношение к природе, а также нынешний антидуховный культ безграничного потребления?

Впервые мощно звучавшие у Потёмкина в повести "Я", эти вопросы и сомнения явились основопологающими для главных героев и даже структуры самого большого п объему и философской насыщенности романа писателя с намеренно провокативным заглавием "Человек отменяется". 

Больше всего параллелей и перекличек в романах А. Потёмкина с романным "пятикнижием" Достоевского. Было бы вместе с тем грубой ошибкой приписать этот факт какой-то зависимости автора "Кабалы" от творца "Братьев Карамазовых" и тем более подражанием ему. Особая творческая близость А. Потёмкина к Достоевскому возникает на сходстве базисных представлений этих художников о современном тому и другому российском и общеевропейском homo sapiens с его коренной двойственностью, метаниями между идеалами Мадонны и Содома, Богочеловека и человекобога, огромной властью над ним иррационального подполья и того неудержимого влечения к аморальным безднам плоти и духа, которое Потёмкин вслед за Достоевским, на образах уже наших современников обстоятельно исследует в повестях "Игрок". "Мания", "Бес" и романах "Человек отменяется", "Кабала". 

Цель потемкинского творчества достигается, думается мне, вполне адекватными данной задаче художественными средствами. Главное здесь – доведение  патологических  морально-нравственных тенденций современной России, развращающих всех и каждого из ее людей, до их логического итога, каким бы  уродливым и шокирующим он ни оказался. Основные же орудия в этом деле – гротеск, гипербола и беспощадная в своей жесткости ирония, не чадящая и читателя. Здесь Потёмкин прямой ученик Ф. Достоевского, так ответившего в 1878 году одной из своих почитательниц, искавших у него морального утешения: «Вы думаете, я из таких людей, которые спасают сердца, разрешают души, отгоняют скорбь? Мне многие это пишут – но я знаю наверное, что способен скорее внушить разочарование и отвращение. Я убаюкивать не мастер, хотя иногда брался за это».

Отказ убаюкивать читателей, полагаю, объясняет и неприятие потемкинского творчества определенной частью нашей читающей публики. Сказывается, конечно, и консерватизм давно сложившихся вкусов и критериев художественности, среди человеческих инерций один из самых упорных. При этом  обычно забывается пушкинское: писателя надо судить по законам, им над собой признаваемым.  Большей частью поступают наоборот, нередко даже профессиональные историки литературы, казалось бы,  хорошо знающие, как всегда и повсюду встречались новаторские литературные создания.

В отношении и к создателю "Бесов", и к автору "Кабалы" вообще, думается нам, едва ли уместна та оценка их дарований и творческих целей, которая итожится восторженным читательским "Это мой любимый писатель". Для каждого из названных художников намного более адекватной и точной, по нашему мнению, явилась бы аттестация: "Это писатель мне/нам необходимый". Потому что вслед за знаменитым "пятикнижием" Достоевского романы Потёмкина действительно совершенно необходимы многим тысячам тех наших современников, которые не способны ради своего спокойствия закрывать глаза на правду ни о нас самих, какой бы неприглядной и жесткой она ни была, ни на те шокирующие свидетельства расчеловечивания человека, чье число в нынешней России с годами, увы, не убывает, а скорее неудержимо растёт. Написанные отнюдь не бесстрастным созерзцателем текущей жизни, а человеком с мощным общественным темпераментом, художником-гуманистом и художником-гражданином, потёмкинские романы призваны "заражать" (Л. Толстой) и заражают своих читателей гражданскими же побуждениями и деятельной любовью к себе подобным.

Чжан Сюэдун, писатель (Китай) 

"Кабала" - это роман, полный чудесных, хитроумных замыслов и смелых дерзаний. Наводнённый  словами магический реализм здесь дошёл до виртуозности, а насыщенные маковым запахом сюжеты и эпизоды удивляют читателей до остолбенения.

В этом, по-новому дедуктивном, произведении территория и пространство современной русской литературы вновь расширились.

Наталия Смирнова, доктор философских наук, профессор, ведущий научный сотрудник ИФ РАН

А. П. Потемкин — один из немногих современных писателей, кому удалось стать достойным преемником великих традиций психологического романа золотого века русской литературы. Роман «Изгой» — апология напряженных духовных исканий «лишнего» человека, столь характерного для русской литературы в ситуации, когда "распалась связь времен". Лучшие страницы романа посвя­щены описанию процесса душевного самоопределения героя, его поиска основ персональной идентичности - человеческих «зацепок» в отчужденном бытии. Подоб­но героям Ф. М. Достоевского, А. Иверов много размыш­ляет о бытии «на грани» и «за гранью».

Главное действие  романа разворачивается не в казино или на фондовой бирже - оно в душе человеческой. Это внутренние действия-переживания, обращенные на постижение происходящего и в мире, и в самом себе (и то, и другое перелива­ют друг в дуга и сливаются друг с другом - такова нагрузка понятия «виртуальности» в его литературном прочтении). Смысловой стержень романа - глубокие раздумья о назначении человека, о судьбах современной цивилизации, культурно-антропологической цене про­гресса, экономических и социальных последствиях гло­бализации. В нем автор впервые поднимает планку со­циально-экономических обобщений до подлинно философского уровня, задаваясь вопросами воистину все­человеческого масштаба...

Но помимо этого, роман «Изгой» - ожившее полотно пост­перестроечной российской реальности. С беспощадной правдивостью автор повествует о нравах, царящих в российском бизнес-сообществе, которое, надо полагать, познал «изнутри» как «вовлеченный наблюдатель». Он собрал и худо­жественно осмыслил такие типажи российского предпринимателя, от которых в ужасе отшатнулись бы и А. Н. Островский, и Ф. М.Достоевский.

Александр Потёмкин тонко уловил и языком художественных образов поведал о мощнейших катаклизмах на европейском культурном ландшафте начала третьего тысячелетия.

Збигнев Зелёнка, литературовед, доктор филологических наук, член Союза польских писателей, Тадеуш Линкнер, литературовед, доктор филологических наук, профессор 

Сегодня мы считаем, что в современной русской литературе  работает писатель, вполне сопоставимый по уровню таланта с классиком польской литературы, лауреатом Нобелевской премии Генриком Сенкевичем. Их сближает энциклопедизм, философичность, широта взгляда на мировую историю, культуру и философию. В прозе Потёмкина подкупает понимание глубинной неотвратимости процессов, идущих в современном обществе, которое уничтожает самоё себя, свою среду, разрушая всё то, что на протяжение столетий бережно сохранялось поколениями европейцев. Уровень проблем, которые затрагивает писатель, и темы, которые он рассматривает, универсальность конфликтов, с которыми сталкиваются его герои, становящиеся знаковыми для нашего времени, делают прозу писателя новаторской и уникальной.

Ренэ Герра, профессор, доктор филологических наук Парижского университета, почётный академик Российской академии художеств

Сатира Александра Потёмкина в повести «Стол» достигает поистине гоголевского и бальзаковского масштабов: эта подлинная человеческая комедия, написанная на материале современного российского чиновничества, вполне сопоставимая со знаменитой комедией Николая Гоголя «Ревизор». "Считаю, что уже сегодня книги А.П. Потёмкина стали заметным явлением в мировом культурном пространстве". 

Аркадий Мар, "Русская Америка" (Нью-Йорк)

Читать прозу Александра Потемкина не просто – нелегкая работа следить за космогонией мыслей и образов, живущих на страницах его книг. Но согласитесь, такое же чувство возникает, читая Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Достоевского. Масштаб Александра Потемкина сопоставим и соразмерен с книгами этих писателей. Соразмерен во многом, в поистине эпической глубине образов, проработке сюжета и деталей, в потрясающем языке, передающем всю мощь писательского таланта… 

Мы, к сожалению, консервативны и боязливы, по давней привычке, не решаемся, кого-то ставить в один ряд с классиками, приговаривая: ведь то были гении: Гоголь, Толстой, Достоевский… Но для меня Александр Потемкин давно стоит с ними в одном ряду…

…В Нью-Йорке я живу на улице, которая называется 99 Street. Скучное название, ничего не дающее ни уму ни сердцу. Но, иногда, выходя из подъезда, неожиданно, вдруг, замечаю белую струящуюся дорогу. Я делаю шаг, осторожно ступаю на нее и… попадаю в ослепительный новый мир, мир, который, своим воображением создал этот писатель. И поэтому, улица, на которой живу, для меня носит имя Александра ПОТЕМКИНА.

Райхан Туксаитова, доктор филологических наук, профессор КАУ им.С.Сейфуллина  (Казахстан, Астана)         

Писатель Александр Потемкин, повествуя о современной российской действительности, показывает, что мир этот греховен, мир страждет, мир болен. Его герои ищут выхода и спасения, а впереди неизвестность. Нравственные ценности в современном мире девальвированы, идеи дельцов и хозяев жизни по умножению своего капитала стали еще более циничными и изощренными, все стало дозволенным, критерии  различения добра и зла размыты, во всеобщей свалке прав  стал сильнейший, и никто уже не стал смущаться масштабной вседозволенности. Все изменилось вокруг и как-то неожиданно. И в прежние времена были и мошенники,  и хапуги, и развратники, но не в таких масштабах,  и самое главное – в отношении к таким людям появился новый оттенок, особенный привкус: им стали завидовать, их стали уважать,  они стали примером для подражания.

Автор воссоздал широкую панораму современной российской действительности. Перед читателем картина жизни представителей  различных  социальных слоев жителей  необъятной  России: это и студенты,  врачи, ученые, служащие, мелкие предприниматели, представители чиновничьей бюрократии различного уровня, проживающие в российской глубинке и жители столичной Москвы, представляющие верхушку социальной лестницы. Изображение сложного и противоречивого  внутреннего  мира  героя, желание заглянуть в тайники человеческого сознания позволяет автору проявить мастерство психологического анализа, что несомненно ставит его в один ряд с Достоевским. 

Александр Потемкин заставляет читателя искать ответы на вопросы, о которых размышляет сам и которые ставит перед героями своих произведений. И чаще всего не бывает однозначного ответа, потому что он не лежит на поверхности. Желание поразмыслить, поспорить, заняться самоанализом и, может быть, найти ключ к разгадке тайн мироздания зреет в самых потаенных глубинах человеческого разума и сознания. И этим ценны романы писателя и интересны читателю вдумчивому, неравнодушному к миру, человеку, его проблемам и думающему о будущем родной земли.

Валерий Золотухин, актер

Начну с того, что роман «Кабала» - большая удача Александра Потёмкина. Я читал многие его произведения, но этот роман понравился особенно.
Я в кабале своего актёрского труда. И в поисках сериальных заработков приходится читать массу разнообразных текстов, которые у мало-мальски грамотного человека могут отбить охоту к любому чтению.

«Кабалу» я прочитал в два присеста, с нарастающим интересом и восхищением, с первой страницы до эпилога. Кстати, когда я прочитал слово «эпилог» - опешил. Как! Я только начал, только вкусил! Мне не хватило! Меня обманули! Дайте продолжение! - хотел я крикнуть автору. Но точка в романе, оказалось, была поставлена раньше, чего я, чудак, не заметил. И желание продлить удовольствие от такого замечательного занятия, как чтение «Кабалы», нужно теперь, я понял, искать в новых сочинениях Потёмкина. В который раз за великим классиком хотелось повторить: «Боже, как грустна моя Россия!». Но в контексте этого произведения уместнее сказать: «Боже, как страшна моя Россия!» И в то же время, если появляются такие романы и такие писатели, чёрт возьми, значит опять, в который раз не всё потеряно, господа присяжные заседатели! И читая Потёмкина, как ни сравнить его с Достоевским! 

Поражает - при фантасмагоричности изображаемого - легкость пера необыкновенная и ни капли пошлости притом. Даже в таком щекотливом деле, как национальный вопрос, как кровь и её смешение. Философские построения так живописно уживаются с бытовой чернухой – диву даёшься! Откуда у писателя такая мощь, такой интеллект, такое знание предмета – от психосостояния наркомана до рекомендаций об устройстве государства.

Трагическая книга, но не подавляющая, просвет оставлен, и этот просвет в убийственной самоиронии и весёлости автора «Кабалы». Мог ли кто предположить лет 30 назад, что будет читать подобные книги? – Нет.

А мог ли кто предположить, что мы окажемся в такой стране жителями, родителями, воспитателями, министрами, наркоманами, зеками и президентами!? И писателями этой страны!

«Чевенгур» не мог быть написан в 1915 году, но через 20-30 лет – пожалуйста! В «Кабале», как в капле, – мерзость нашей жизни, в кабале, как в капкане, мыслей, воображения автора.

Криминального чтива много. Но в «Кабале», несмотря на то, что криминальной остроты, интриги, крови там достаточно, - не чтиво, а чтение с большой буквы, где читатель вдоволь мыслит, рассуждает и много узнаёт о себе нового и о своей России тоже.

Что же это за явление природы, писатель?! Он пишет простые слова, но как приговор: «Ведь нынешняя эпоха войдёт в национальную историю как время безумной амбициозности ничтожных по знаниям и талантам людей. Я знаю, о чём говорю».

И я, Золотухин, знаю, о чём говорит Потёмкин и, увы, должен с ним согласиться.

При жизни тиражи книг Федора Михайловича Достоевского не превышали 100 тысяч экземпляров. Известность к нему пришла уже после смерти. в советское время, когда государство стало печатать его великие романы миллионными тиражами (в СССР было издано 360 миллионов томов произведений Фёдора Михайловича). Александр Потёмкин пишет сейчас, в наше время, тиражи всех его книг - около 120 тысяч экземпляров. 

Если вам нравится Достоевский, попробуйте почитать Потёмкина. Он вам тоже понравится.

Мила Ротшильд, продюсер